Одесское издание "ДУМСКАЯ"

13 июня 2012

 

Беседовал с Павлом Делонгом Игорь Сивак

Мне было очень интересно пообщаться.Павел - профессионал и глубоко мыслящий человек.Это было интервью, а не ток-шоу, поэтому уж очень острых вопросов не задавал. Думаю,что читателям моего блога, будет интересно узнать об особенностях российского кинопроизводства из уст человека,который работал со Спилбергом!
На съёмках российского сериала «Пляж»(Режиссёр — Дмитрий Пантелеев), который снимается у нас в регионе, мне представилась возможность пообщаться с польским актёром Павлом Делонгом. На его счету более шестидесяти работ в кино и на телевидении производства Польши, России, США, Франции и других стран. Достаточно сказать, что он снимался в «Списке Шиндлера» у Стивена Спилберга и в главной роли в экранизации романа «Камо грядеши», Генрика Сенкевича. Интервью взято в перерывах между сценами, поэтому, далеко не обо всём удалось спросить. Времени было мало. Благодарю, Павла Делонга, за уделённое время. И большое спасибо, Артуру и Марии Цап, за то, что устроили эту встречу, теперь уже всех читателей Думской с замечательным актёром! (Павел очень хорошо владеет русским языком, но я внёс некоторые технические корректировки, не искажающие смысл)
— Здравствуйте, Павел!
— Здравствуйте!
— Скажите, пожалуйста, Вы сейчас снимаетесь в полицейском сериале…
— Но это не полицейский сериал на самом деле, он с криминальной интригой, но не полицейский. Мы стараемся рассказать обычную историю про жизнь на фоне криминала.
— Я, как раз, хотел об этом спросить, Ваш образ, — что Вы стараетесь показать? Вы
— Нет.
— Либо Вы — живой человек?
— Живой человек. Просто живой человек, но бывший полицейский. Есть такая сцена у нас в сценарии, когда он говорит со своим другом Гошко (герой Егора Дронова): «Ты любишь свою работу? Ты помнишь, в честь чего это делаешь? Ты служишь людям, которые вокруг тебя, чтобы мир был, может не лучше, но боле справедливым, чтобы преступник был наказан». Я думаю, что персонаж здесь очень интересный, он уже ушёл из ГУВД и у него другая профессия, и он говорит так: «У меня работа — это моё хобби, а хобби — это моя работа». Я думаю, что наш сериал будет чуть-чуть другой, чем криминальная история. Это не «Крепкий орешек», это сто процентов. Это человек, который страдает, у которого тоже свои проблемы. Там всё есть, в этом сериале, я не буду пока об этом говорить.
— Да, понятно, но я не о сюжетной линии, я спрашивал об образе, о Вашей актёрской задаче. Тогда, ещё такой вопрос напрашивается – Вам каким-то образом знакомы методы милицейской-полицейской работы, как проводится допрос, например? Как Вы к этому подходите?
— У меня такого задания, в принципе, нету. Есть Гошко, мой партнёр. Его играет Егор Дронов, на нём расследование. А я здесь отвечаю за интригу. Он включает логику и интуицию, он интеллигентный человек, скажем так — Шерлок Холмс, в каком-то смысле. И у него получается раскрытие этих историй. А там не просто истории про убийства. Там, именно, жизнь. Я думаю, что, именно такого персонажа, в русском кинематографе, ещё не было.
— Судя по Вашей фильмографии, а она у Вас очень богатая, Вы живёте в разных эпохах, представляете разные страны, Вас приглашают и в российский кинематограф, и в американский. Скажите пожалуйста, в чём разница, и в чём сходство с тем, как работают западные группы, я не говорю об этом сериале, я говорю о предыдущих работах, и как работают у нас? И в чём разница в актёрской школе, на Ваш взгляд?
— Как работают? В других странах, в отличие, от России или Украины, более серьёзный подход к подготовке. Это первое. Во–вторых — более серьезный подход к тому, что мы делаем на площадке. Это значит не в последний момент – организация. Это значит — качество сценария, качество подготовки, а потом и качество съёмок. Здесь, в принципе, в России, — всё на последний момент. Не всегда конечно, но достаточно часто. Поэтому, для меня это большой урок, испытание. Это меняет мой подход. Я должен быть готов на более жёсткие условия работы. Это во-первых, а во-вторых-я должен быть готов к импровизации. Потому что, до конца, всё еще не продумано. А по поводу актёрской школы я скажу так – есть в России много знаменитых актёров, я думаю они даже из лучших в мире, но есть много тоже, скажем – девятнадцатого века.
— То есть, классическая школа?
— Нет, не классическая школа, а, скажем так – неправильный театральный подход. Неорганичный подход, я бы сказал. Я работаю на интуиции и на логике. Для меня органика – это самое главное. И потом логика действ. А бывает так, что кроме очень хороших русских актёров, которых я очень люблю смотреть, их много, но сожалению много тоже и других…
— А вот контакт с артистом на площадке? Насколько я знаю, Вы работали и с Рутгером Хауэром, с другими американскими актёрами и работали с русскими артистами. Всё-таки разница менталитетов. Русский – двоюродный брат поляка.
— Да, мы всегда дружим на площадке. Если мы много времени проводим вместе, то мы в хороших отношениях. Поэтому, всегда найдётся хороший момент для разговора, для встречи, обмена мыслями, идеями, точками зрения.
— А с американскими актёрами?
— То же самое. С ними, конечно, по-другому немного. Я бы сказал с русскими —это более эмоционально получается, проще. Я много хорошего получил от русского кинематографа, от русского кино. Скажу – от России в принципе. Я могу быть благодарен за эту встречу с русским кинематографом и с русским зрителем.
— Вы, кроме актёрской деятельности, занимаетесь продакшеном.
— Старюсь, мы сейчас потихоньку запускаем новые проекты,
— Записали музыкальный альбом, . .
— Да, это правда.
— То есть, Вы развиваетесь, ищете себя в других амплуа. Это вынужденное, или это внутренняя потребность?
— Мне это просто интересно. Я уже готов взять на себя большую ответственность в проекте: и финансовую, и артистическую. Это приходит с опытом.
— Я знаю, что польское правительство поддерживает кинематограф и проводит политику протекционизма по отношению к своей культуре. Вы снимались в экранизации великолепного романа мирового уровня Генрика Сенкевича «Камо грядеши». Это очень дорогой и красивый проект. Вы снимались во многих фильмах и сериалах. Нам знаком польский кинематограф по советскому периоду. Например, капитана Клосса из «Ставка больше чем жизнь» и «Четыре танкиста и собака» любой мальчишка из того времени знает. Как Вы оцениваете перспективы польского кинематографа на мировом рынке и на русском рынке? В России и на Украине польский кинематограф знают и любят давно, а вот что касаемо Европы?
— У нас тоже есть такая проблема. Мы ищем свою идентификацию. У нас, как в России в семидесятых годах были великие режиссёры. Наш последний великий режиссёр –Кшиштоф Кеслёвский. Это сто процентов. Но, к сожалению, есть такая маленькая вещь: кино – это развлечение. А развлечение требует публики. Публика придёт на фильм, который она выберет. Интеллектуальное кино, которые мы снимали в 70-ых 80-ых годах, оно тоже имеет нишу. Те фильмы, которые вы назвали, были очень коммерческими. Поддержка, которую осуществляет наше правительство, направлена на эту же нишу. Оно поддерживает режиссёров, которые снимают арт-хаус. Но, это польский арт-хаус, это не международный арт-хаус. Это кино никогда не получит широкой дистрибьюции. Поэтому, наш, польский кинематограф не может пробиться через границу Польши. Потому, и в России, и на западе так мало знают польское кино.
— Одесса, в Российской империи, делила третье место в культурной жизни с Варшавой. Вот сейчас, живя и работая в Одессе, Вы ощущаете влияние польской культуры, учитывая то, что в Одессе до революции было несколько десятков польских периодических изданий?
— Мне сейчас трудно сразу сообразить. Я знаю точно, что до Киева она дошла, на западной Украине её влияние чувствуется до сих пор, а в Одессе я об этом и не думал. Потом мне одесситы (в оригинале – одессяне) рассказали, что здесь есть следы польской культуры.
Одесса, до сих пор имеет что-то. Когда в Польше скажешь – Одесса, и в Европе скажешь —Одесса, это означает, что что-то есть за этим названием. Есть какая-то легенда этого города. Это означает, что Одесса, как Вы говорите, была культурным центром. И эта информация пошла в мир. Но, к сожалению, это уже не так. Это уже новая Одесса, которая ищет свою идентификацию. Социализм и коммунизм — очень жёсткая система, в которой жили все страны социалистического лагеря, тоже видна здесь. Этого народа, который был раньше, например евреи, их нету, они уехали, приехали другие люди.
— Из Польши тоже уехали.
— Из Польши тоже уехали, но Польша другая тема, сейчас мы об Одессе говорим. Я думаю, что надо очень много вложить в культуру, в экономику, в архитектуру, чтобы Одесса была культурным центром. Это очевидно. Аэропорт, например, как в маленьком городке. Полно тоже, кроме архитектуры девятнадцатого века, советских построек, очень дешёвых. Очень плохие дороги. Много красивых зданий, которые не ремонтируются. Видно, что нужен здесь – хозяин. Возникает вопрос – кто это всё сделает? Это потерянные 70 лет. Это жёсткое время.
Легенда есть, легенда осталась. Это означает, что дух не убит. Он наверно есть. Он всё время живёт в этом городе. Я думаю, что рано или поздно он восстанет. Только ему надо чуть-чуть помочь. На самом деле, надо немного поменять менталитет. Его не поменяют там наверху, политики. Его просто может поменять каждый человек, который живёт в этой стране. Нужно верить в то, что это — моя земля, это — мой дом, это — моя семья.
— Благодарю, за прекрасный ответ.

​